В этом году Роберто Каччапалья выпустил новый альбом «Diapason», записанный с Королевским филармоническим оркестром на легендарной студии Abbey Road. Уже на этой неделе итальянский композитор отправится в тур по городам России. Концерты пройдут в Москве, Санкт-Петербурге, Екатеринбурге и Новосибирске. В преддверии долгожданной встречи с российскими поклонниками маэстро в эксклюзивном интервью «Неоклассике» рассказал о подробностях записи альбома и почему нужно обязательно услышать его вживую.
— На что слушатель должен обратить особое внимание при прослушивании вашего нового альбома «Diapason»?
— Суть именно в том, чтобы ни на что особого внимания не обращать. Музыка мгновенно проникает в мозг и отключает сознание с помощью эмоций. Я часто прошу людей не думать, не оценивать материал во время прослушивания. Отдайтесь музыке полностью! Пока вы думаете, судите, говорите, магии не происходит. Просто представьте, что мы с вами любуемся закатом в лучах уходящего солнца. Дайте возможность пропустить все эти эмоции через себя. А потом оценивайте, сколько душе угодно.
— Что означает название и обложка, на которой изображены кристаллы?
— Диапазон – это характеристика частоты звука. А еще это камертон (прим.ред. diapason в пер. с англ. также означает камертон), приспособление, с помощью которого настраиваются все инструменты в оркестре, становясь единым целым. Поэтому он также является символом глубинного единения посредством звука. А горный кристалл, который я поместил на обложку альбома, – это символ чистоты, потому что в кристалле внутренняя и внешняя энергии не разделяются.
— Какие примечательные истории произошли в процессе записи альбома?
— Я записывал рояль в концертном зале города Больцано у подножия вершины Риттнер Хорн в Доломитовых Альпах. У зала превосходная акустика, потому что помещение полностью обшито деревом. Я разместил в нем 18 микрофонов с целью уловить все звуки, чтобы в дальнейшем не нужно было ничего дорабатывать. И действительно, запись рояля получилась кристально чистой. А вот забавная история. Однажды утром за окном на ветке сидела стая птиц и наблюдала за тем, как я играю. Я их заметил, очень удивился, замер ненадолго, и спустя пару минут они разлетелись. Только потом я вспомнил, что вечером оставил на подоконнике для птиц хлебные крошки, но для меня это было настоящим сюрпризом, и, должен вам признаться, горные птицы – благодарные слушатели.
— Вы привлекли к записи своего альбома Королевский филармонический оркестр. Каково было вновь работать с ним в студии?
— Я уже 12 лет сотрудничаю с Королевским филармоническим оркестром, с тех пор как в 2007 году записывал альбом «Quarto Tempo». Это выдающийся оркестр, который поражает меня каждый раз. Помимо классического репертуара (Бетховен, Брамс, Моцарт) он работал с такими великими группами, как The Beatles, Pink Floyd, Queen. То есть это коллектив без границ. Когда я прошу их воспроизвести звук без искажений, они делают его настолько чистым, что тот действительно напоминает звучание XII-XIII веков, оркестры барочной музыки. Иногда я говорю музыкантам в шутку: «Вы как лампа Алладина: потрешь – и желание исполняется». Когда я прошу оркестр что-нибудь сыграть, они это немедленно исполняют, материализуют мои желания. Просто фантастика!
— Почему вы пригласили для записи альбома контратенора Якопо Факкини?
— С Якопо Факкини мы работали впервые, но контратенор в своих произведениях я использую достаточно давно. Этот типа голоса имеет как женский (сопрано), так и мужской (тенор) регистр. Именно поэтому контратенор – это еще и символ единства мужского и женского начала, которые сосуществуют в каждом из нас, в каждом мужчине и каждой женщине. Другой аспект – чистота контратенора, которая отсылает к исполнению религиозной музыки в какой-нибудь церквушке XII-XIII веков. Он обезличен, не связан ни с каким конкретным историческим периодом, как например в случае мелодраматического пения XVIII-XIX веков. Этот голос существует за пределами пространства и времени.
— Ваша музыка самодостаточна, но на «Diapason» вы по-прежнему используете синтезаторы. Что привносят электронные звуки и эффекты в ваши произведения?
— На самом деле я использую специальное программное обеспечение, современное и «изощренное». Оно способно выявить звуки, не воспринимаемые человеческим ухом, звуки, которые Пифагор определял как «сущность Вселенной». Я иногда их называю биологическими. Не из-за моды на все «био», а потому что эти программы работают с сущностью, с природой звука. Это как раз тот случай, когда технология и природа не противопоставляются друг другу, а взаимодействуют. Эти звуки созданы не синтезаторами, а путем увеличения амплитуды акустических характеристик рояля и духовых инструментов. Обычно мы воспринимаем звук как нечто материальное, конкретное, а на самом деле сущность звука прозрачна. Звук проходит через стены, через горы, и благодаря программному обеспечению мы можем отследить путь, который он проделывает в пространстве. Такое программное обеспечение помогает усилить связь между исполнителем и слушателем.
— Что вас вдохновляет в России?
— Природа, история, культура, от музыки до литературы, пейзажи, города, но особенно люди. Я люблю русских, они глубоко чувствуют (и это в наше время большая редкость). Мне хотелось бы пожить в России некоторое время, чтобы еще глубже понять эту великую страну и этот великий народ.
— Что общего между русской и итальянской современной классической музыкой?
— Русская и итальянская музыка (как современная, так и классическая) обладает общей эмоциональной составляющей, поскольку как русские композиторы, так и многие итальянские (безусловно, не будем обобщать всех) работают с эмоциями. Их сближают широта души и глубина мысли.
— Вы уже не первый раз будете выступать в России. Ждете ли новых ощущений или открытий?
— Каждый раз во время выступления я ожидаю что-нибудь новое. Это всегда интригует, поскольку одно мгновение не похоже на другое. Каждый раз я радуюсь возвращению в Россию, потому что с русскими у меня сложились прекрасные, тесные отношения. Это люди, которые видят в моей музыке возможность почувствовать те глубинные эмоции, которые в наше время и в нашем обществе встречаешь нечасто. А музыка им в этом поиске помогает. Когда я общаюсь с поклонниками после концерта, всегда замечаю их горящие глаза. Музыкальный опыт, через который мы проходим вместе на концерте, каждый раз дарит нам что-то новое.
— Готовите ли вы что-то особенное для своих российских поклонников в апреле?
— Конечно. В первую очередь, мне очень интересно увидеть, как будет воспринят мой новый альбом, к которому я питаю особые эмоции. В него вошли произведения, созданные мной еще в начале карьеры, во времена «Sonanze» в 1975 году, с использованием редкого музыкального инструмента, который называется варган. Не знаю, известен ли он в России, но он очень напоминает камертон. Его вибрация служит, чтобы прогнать мысли (прим.ред. дословный перевод итальянского слова scacciapensieri означает «прогнать мысли»). Звучит как шутка, но на самом деле это очень здорово, потому что звук способен избавиться от лишних мыслей, которые заполняют наше сознание. Так что мне будет интересно наблюдать реакцию на только что созданную мной музыку – какой эффект она произведет на российскую публику.
Интервью подготовил Нагорный Родион.
